Я рассказываю детям о войне. Пусть они знают, что любая война – это горе, это бессонные ночи матерей, слезы детей и жен. Пусть им не кажется, что война там, далеко, что она не коснется нас. Кровавые руки афганской, чеченской войны, военных конфликтов в бывших союзных республиках дотягивались и до маленького провинциального города. И оставались сиротами дети, таяли, как свечки, матери, надевали вдовий платок жены.
Лидия Ивановна устало шла с работы. Казалось, она не замечает моросящий дождь и лужи под ногами…
30 лет назад совсем юной девчонкой Лидочка пришла в районную больницу. Она очень любила свою работу, а сверкающий белизной халат считала лучшим нарядом. Больные уважали молодую женщину за добрый нрав и милую улыбку. Уколы, которые делала медсестричка, были легки, не приносили страданий. А когда любимая дочка Оленька поступила в медицинский институт, мама Лида была на «седьмом небе». Дочка пошла по ее стопам: она будет замечательным доктором!
Решение ехать работать в Афган Оля приняла самостоятельно.
— Мама, я дала клятву Гиппократа, — отрезала дочь после очередных слезных уговоров мамы. — Ты сама меня учила поступать по совести.
Простились дома. Ольга уехала, а для Лидии Ивановны начались долгие дни ожидания. Ночью ей снилась Оля. Мать вспоминала, как качались с дочкой на качелях. Девочка звонко смеялась, ее черные кудряшки полоскал ветер…
Мать жила от письма до письма. По нескольку раз в день она спускалась к почтовому ящику. Письма приходили восторженные. «…Мамочка, а горы здесь необыкновенные! А звезды так низко. Протяни руку — и они упадут в ладошку… ». «…Светка влюбилась в Петра. Он смотрит на нее влюбленными глазами и молчит». В них не было ни строчки о войне.
Сегодня день рождения Оленьки. 27 лет. Как она там? Тяжело ступая по разбитым ступенькам, Лидия Ивановна поднялась в подъезд. В почтовом ящике что-то белело…. Сердце тревожно застучало, ноги стали ватными. Непослушными руками она открыла ящик и взяла в руки конверт. Письмо оттуда. Но почему адрес написан чужой рукой?
«Здравствуйте, Лидия Ивановна. Простите, что сообщаю Вам страшную весть…»
— Оля, доченька, кровиночка моя….
Слезы застилали глаза. Буквы плясали и никак не желали выстраивать в ряд.
«…Ваша дочь Ольга спасла много жизней простых солдат и офицеров. Она помногу часов не отходила от операционного стола…»
— Оля, как же это? Доченька, а помнишь, ты обещала мне внучку подарить?
«…21 октября полевой госпиталь был взорван. Наша Оленька погибла…»
Невидящими глазами мать смотрела на листок.
— Не может быть. Не может быть, — твердила она словно в бреду. — Доченька, я буду заплетать твоей дочке косички, наряжать ее, словно куклу, читать сказки на ночь…
Сержанта Ольгу хоронили всем городом. Держась за крышку цинкового гроба, шла седая женщина. Она ничего не видела вокруг. А губы ее шептали:
— Оля, доченька, кровиночка моя….