О войне и не только
Об Ольге Игнатьевне Нейман рассказала директор спортивно-досугового центра из Верхней Кабанки Г. В. Кононенко:
- Во время войны Ольга Игнатьевна жила в Белоруссии, на оккупированной территории. Мы пригласили ее на встречу с ребятами в день памяти и скорби, слушали с интересом. 1 июля бабушке будет 86 лет, а память отменная!
Два дня рождения
Мы приехали к Ольге Игнатьевне как раз в день рождения с букетом ромашек и гостинцем, поздравляем, а она и говорит:
-Ой, дети, да мне уже 88 будет, а не 86!
Как это? В паспорте черным по белому написано: год рождения 1927-й.
- Фашисты забирали девчат и парней старше 14 лет на работу в Германию. Вот и сбавила я себе полтора года, так что этот день рождения не родной для меня. А родилась я в декабре 25-го, - объясняет Ольга Игнатьевна. – Да… Войну с первого до последнего дня помню. Сколько мы нагоревались, намучились и в саму войну, и после нее… Такое не забывается. Военные фильмы смотреть не могу, плохо становится.
22 июня ровно в 4 часа
Ольга Игнатьевна рассказывает:
- Жили мы тогда в селе Мотынево, в Минской области, семеро детей в семье, я старшая – мне 15 было, мама больная. Закончила я пять классов и помогала по хозяйству.
В то утро, 22 июня, как всегда, погнала корову в лес пастись. Вдруг слышу: стрельба, рев двигателей. Впервые тогда и увидела фашистов - на мотоциклах, машинах едут по дороге. Потом посыпались бомбы. Я их видела в небе, такие огромные, летят капсюлями вниз. Погнала скорей корову к лесу, сама за ней бегу. Взрывы… Кругом дым, пыль стоит.
А у нас в лесу возле деревни частенько военные отдыхали в выходные (граница рядом), всегда с вечера и до утра песни, танцы. И в этот раз тоже. Если б они чуточку раньше выехали – все бы обошлось, а так они на своих полуторках наткнулись на немцев и почти все попали в плен, - вздыхает Ольга Игнатьевна. – Кому повезло, убежали, потом переоделись в гражданское, в партизаны ушли.
После мы пошли посмотреть, что стало с нашими солдатами. Ужаснулись: на месте взрывов бомб – ямы, в них человеческие останки вперемешку с землей. Двух солдатиков похоронили. Имя одного помню: Владимир Сергеевич из Ржева, 24-го года рождения.
В оккупации
Началась жизнь под немцами - горя натерпелись. Ни одной ночи спокойно не спали. Часто к нам приходили партизаны. Как они только не вредили немцам! Помню, на целый километр столбы телеграфные спилили. Ничего для них не жалко было: и быка отдали, и кормили всегда - помогали, как могли. Придут с задания уставшие, замерзшие, падают прямо вокруг печки. А я скорее топить ее пожарче и на улицу - лошадей сторожить, чтобы не шумели и немцам не выдали. Случилось однажды, чуть не попались. Помню, зима, холод, стою в дворе и слышу – мотоциклы ревут. Я скорее в избу, кричу:
- Ребята, немцы!
В минуту они все вскочили на лошадей и умчались. А я все дрожу, вдруг немцы заметили. Ведь и партизан, и всю нашу семью расстреляют. Слава богу, утекли.
Партизаны многим помогали, переправляли людей на самолетах через линию фронта. Однажды должны были забрать двух женщин и девочку из Копыльского района в Москву, видать, какие-то важные были люди. Но не дошли они, выследили их немцы, на ржаном поле поймали. Наверное, замучили всех троих насмерть. Года через два-три, уже после войны жала я рожь на том поле и нашла узелок. Страшно стало! В войну никому не доверяли, даже соседям, много было предателей, которые надеялись, что немцы их с собой заберут, вот только никому такие люди не были нужны. И после войны всего и всех боялись. Потихоньку развязала узелок - там советские деньги, три тысячи рублей, и документы: паспорта и еще какие-то бумаги тех самых женщин, что немцы поймали. Узелок я во дворе закопала, чтобы никто не видел. А через некоторое время пришел к нам мужчина и спрашивает, мол, не знаете ли вы о судьбе этих женщин. Оказалось, это муж одной из погибших. Обрадовалась я, что нашли вещи хозяина, повела его к тому месту, где спрятала. Все вокруг перекопали – не можем найти. Сидим вдвоем и плачем. Похоже, кто-то все-таки увидел, как я прятала узелок, и раскопал, напакостил.
На Урале
После войны в Беларуси очень тяжело жить было, всё разрушено, сожжено. Земли не хватало, а руки работы жаждали. Тогда предлагали всем переселяться на Урал. Сначала родители уехали, стали меня звать. Я уже замужем была, муж служил в армии (три с половиной года служили тогда!), а я с детьми у свекрови жила, боялась ей сказать. Муж вернулся, и в 1959 году мы приехали в Кабанку. Я как увидела, сколько тут земли, нарадоваться не могла. Купили домик, кровать ржавую за девять рублей. Земли дали 30 соток! Такой простор! Есть где жить, где поправляться. Мы всё картошкой засаживали, а если увижу, кто-то недосадил, хвосты оставил на своем участке, - и их засажу!
Жили скромно, но дружно. Воспитывали детей, я днем с ними сидела, пока муж на работе, а как он вернется, в ночную смену сторожить уходила. Трудовой стаж у меня 42 года.
Однажды понадобилось мужу в грозу поехать в Поляновку. Как я его уговаривала не ехать – будто сердцем чувствовала беду. Поехал все-таки, и молния его в правый бок ударила, да так, что парализовало. Он ни двигаться не мог, ни говорить, не узнавал никого. Мне врач сказал: выбирай - либо муж, либо дети. Целый месяц выхаживала его в пластовской больнице. Выздоровел, еще 30 лет прожил! Только с деньгами все равно было туго: мужу, как инвалиду, не доверяли даже сторожить на ферме.
А на 42-м году я вдруг забеременела. Хотела аборт сделать, с врачом договорилась, а муж как узнал, ни в какую:
- Двоих подняли, а этот не наш, что ли, не родной?!
Старость – не радость
Дети у Нейманов выросли трудолюбивыми, воспитанными. Сейчас младшая дочка живет в Балтийске, старшая – в Калининграде, а сын в Подмосковье. Дети с внуками часто навещают бабушку.
Ольга Игнатьевна держится молодцом, очень самостоятельная. Сама за собой ухаживает, в доме просто идеальная чистота, в огороде и овощи, и цветы растут. Картошка ухожена – ни травинки в ней. В сенях стоит коса-литовка - бабушка косит траву вокруг всего барака, не только у своей квартиры. Все сама! Недаром говорят: стар, да лучше семерых молодых.
Но жить одной невесело и с каждым годом тяжелее: давление скачет, зрение садится. А дом топить надо, хоть и газ есть, зимой по самую крышу заносит снегом – дверь не откроешь.
- Вот у меня друг, - показывает на мягкую игрушку-собаку, - как взгрустнется, сяду возле него, мол, а ну-ка спой! (нажимает на кнопку, собачка качается из стороны в сторону и поет: «Ну где же ты, любовь моя?..»). Сама ему подпеваю.
Кроме игрушечного пса есть в хозяйстве черная кошка Мурка, которая никак не хотела фотографироваться с хозяйкой, испугалась фотовспышки. Заходит навестить бабу Олю соседка, местная почтальонка Люба, закреплен за ней соцработник, но сейчас она в отпуске. Встала Ольга Игнатьевна на очередь в ветеранские квартиры, да вот боится, что не дождется своей очереди:
- Хоть бы немного пожить в уходе. Одиноко…
Несмотря на возраст, болезни Ольга Игнатьевна сохраняет интерес к жизни, следит за событиями в стране и в мире: регулярно выписывает «Знамёнку», смотрит новости. Да и в селе на все мероприятия ходит. Не дает ей покоя мысль, что нынешняя молодежь растет ленивой, равнодушной. Не знают молодые, какой ценой достигнута Великая Победа.
- Ходите на митинги, за памятниками, могилками солдат ухаживайте. Помните: своей жизнью мы им обязаны.
