Вахта Памяти
Передо мной сидит пожилая женщина – Любовь Павловна Мартынова, поправляет беленький платочек и ведет рассказ о жизненном пути. А он у нее в прямом смысле железный, а точнее – железнодорожный: рельсы, шпалы, стрелки – километры судьбы. Большую часть жизни она прожила на железнодорожной станции Движенец, маленькой, затерянной в уральской глухомани. Любовь Павловна работала стрелочницей. Работа тяжелая и очень ответственная, ведь не даром в народе говорят: «Кто виноват? Стрелочник!» Стрелочник отвечает за безопасность движения поездов. Переводят стрелки вручную, а они тяжеленные – каждая более 16 килограммов весом. Зимой проблем добавляет снег – тонны снега нужно убрать, чтобы на стрелочном посту все было чисто, чтобы все работало без сучка и задоринки. Наверное, в детстве о такой доле Любовь Павловна не мечтала.
- Мы жили тогда в Мишкинском районе, в деревне, - вспоминает она. – У папы с мамой нас, детей, было четверо. Когда началась Великая Отечественная война, мне было одиннадцать лет. Отец, Павел Игнатьевич Калинин, дядя, Владимир Игнатьевич, ушли на фронт. Папа стал танкистом, а дядя – сапером. Мы от них писем ждали, пуще чем хлеба. Только бы узнать: как они там, живы ли. Потом письма приходить перестали. Вместо них пришла в дом похоронка. Не дай бог никому такие известия получать. Шел 1943 год. Дядя с фронта пришел израненный весь. Он знал, где отец служил. После большого боя решил брата попроведать. Пришел в его часть, стал искать – все молчат. Пошел к командиру части:
- Как мне Павла Калинина найти?
Тот шапку снял и подал моему дяде какую-то железяку:
- Вот все, что от Павлова танка осталось. Никого в живых нету, одни головешки… Прямое попадание…
Дядя говорил, что потом они с командиром пили спирт. Он пил и не пьянел: перед глазами все обгорелые железяки были.
Осиротели мы. Детство кончилось, надо было работать…
Я все думаю: какие железные люди были в ту войну. Потому и выстояли.
Потом я замуж вышла за Валентина Петровича Мартынова, на Движенец мы переехали. Мой муж начальником станции был. На работе его суровым человеком знали: очень он не любил пьяниц и лентяев. А дома хороший был, ласковый, детей любил очень. Вот здесь, на Движенце, все еще хранит тепло его рук. Мы сюда приехали – вокзала не было. Его построили. Вокзал еще казармой называли, потому что там были квартиры работников станции. Да и то сказать, что работали мы, можно сказать по-военному. Мало того, что по суткам, так иногда и другие сутки прихватывали по необходимости. Сбегаю – дочек покормлю, и снова на работу. Часто воинские эшелоны шли, хоть война уже и кончилась. Однажды иду на свой пост, смотрю какая-то одежда на рельсах лежит. Пошла поближе, а это солдатик мертвый, его уже и снежком припорошило. Видно, он с кемто- ехал, поругался, ну, тот его прикладом по голове ударил и… убил. Нашли потом убийцу, но эту «находку» страшную до конца дней не забуду.
На станции нашей света не было: освещались керосиновыми лампами. И вокзал так освещался, и пути, и стрелки. Муж добился, чтобы к нам линию электропередач протянули. Колодец был один, да и тот плохенький. Валентин Петрович добился, чтобы вторую скважину пробурили. Дом мы с ним построили, дочек вырастили. Не стало его, как солнышко закатилось. Мы с Валентином Петровичем 43 года прожили. Дочки в него пошли, работящие. А вообще я богатая: у меня две дочки, четыре внучки, пять правнуков, есть две праправнучки. Одна из внучек – Оля работает в Челябинске на железной дороге.
Закончила вспоминать, вздохнула и сказала:
- Только бы войны больше не было.
Денис ВОРОБЬЁВ.
