Москва. Осень 1941 года. Фашисты рвутся к столице, они уже в Подмосковье. По новому распоряжению правительства из фронтовой зоны на Восток должны быть эвакуированы квалифицированные специалисты и дети, вывезено оборудование военных заводов. Исполняя данное поручение, Московский детский дом №60 отправляется в Катав-Ивановск.
Эвакуация
— Случалось, что в открытых полувагонах или на платформах ехали люди. Хорошо, если был брезент, которым можно было прикрыться от дождя. Иногда и этого не было. Здесь же станки или материалы, кое-что из личных вещей эвакуированных. Именно кое-что. Люди спасались от нашествия варваров, и было, конечно, не до вещей. При более благоприятной обстановке два-три крытых вагона выделяли для женщин с детьми. Вместо 36 человек в них набивалось по 80-100. Никто, разумеется, не роптал, горе объединяло людей, кров которых был захвачен фашистами, — писал о первых эшелонах (в числе которых был и детский дом), прибывавших на Урал, Николай Семёнович Патоличев, работающий тогда первым секретарем Челябинского обкома ВКП(б).
Ноябрь 1941 год. Московский детский дом прибывает на станцию Вязовая. На повозках катав-ивановцы встречают детей. 230 ребят вместе с воспитателями, детдомовские ящики и корзины доставлены в Катав-Ивановск.
Встреча
Фрида Вигдорова, бывшая воспитательница этого детского дома, написала повесть-трилогию «Дорога в жизнь», которая увлекательно рассказывает о трудовой, горячей, богатой горестями и радостями жизни, целиком отданной детям. Эта история нашего Московского детского дома №60, руководством которого был занят Семен Афанасьевич Калабалин, а потом, в дни войны, его жена Галина Константиновна, которая во время директорства мужа работала там воспитателем.
— Мы едем по улице, где горят редкие фонари. Окна домов светятся, ничем не затемненные. Город лежит в низине, словно в колыбели, горы обступают его со всех сторон, даже ночью видишь, как они громоздятся вокруг, — пишет Фрида Вигдорова о первых впечатлениях Галины Константиновны. Впечатления были сомнительными до того момента, пока она не встретила людей, чьи сердца согрели её в то страшное время. «Баня. Горячая вода. Тепло, жара. Накрытые столы, пар над тарелками и щи, самые настоящие, правда, без мяса, но с капустой, картошкой, луком. Ребята сидят за столом, хлебают щи, лица у всех румяные, глаза слипаются от усталости.
— Галя, да что вы так хмуро смотрите? Поглядите, как по-доброму встретили».
Это были отчаянные ребята, готовые на всё
В детский дом направлялись, как правило, малолетние нарушители, которые уже сталкивались с полицией за кражу и хулиганские выходки. Также в доме были дети, чьи родители попросту отказались от их воспитания. Перед детским домом стояла тяжелая и серьезная задача: нужно было перевоспитать детей и вырастить их достойными людьми.
Наставление директора школы, ушедшего на фронт
Семен Афанасьевич Калабалин был руководителем московского детского дома, пока добровольцем не ушёл на фронт. Он не мог уйти бесследно, поэтому оставил своим ребятам письмо.
— Не осрамите начатое мною дело, — писал директор, — нещадно боритесь со всякой нечистью. Приложите всю нашу справедливость к разоблачению подлецов, которые, если вовремя не заметить, станут пособниками врага. Не обманывайте себя ложным мнением, что, скрывая мерзавцев, вы поступаете правильно. Это будет правильно с точки зрения преступной, блатной, но неправильной с точки зрения народной, государственной. Помните: вы граждане своей страны, которая переживает час великих испытаний. Трудитесь для фронта. Откажите себе в лишнем для фронта. Победим врага – все придет сторицей… Добиваясь чего-то не отступайте, не сворачивайте. Смело глядите в лицо трудностям – смелым они не страшны. Будьте хозяином своей жизни, но жизни такой, которой гордится, а не такой, за которую краснеют.
В тот момент, когда закончилось чтение письма, дети затихли.
Жизнь детского дома в Катав-Ивановске
Первое время дети продолжали хулиганить, красть, сбегать. Галина Константиновна Калабалина понимала, что так сразу детей не удастся перевоспитать. Тогда она много читала им о подвигах на войне их ровесников, следила, чтобы в детском доме была чистота, печи протоплены, дети ходили в чистой одежде, на вещах была пришита каждая пуговица. Постепенно кражи прекратились. Ребятам некогда было хулиганить, так как каждая минута была расписана. С утра в школу, с 14:00 до 18:00 — труд в мастерских, где девочки шили, а парни столярничали. Одна группа старших детей заготавливала дрова, другая отправлялась на подсочку. Фрида Вигдорова пишет: «А тем временем нас ожидала новая работа, подсочка. Этот заказ дал нам леспромхоз, и заказ этот был не какой-нибудь – оборонный. Если ранить ствол сосны, потечет живица, густая прозрачная жидкость, похожая нам мед. Это сырье для производства скипидара, канифоли. А скипидар – это уже знал каждый в нашем доме — нужен, чтобы получить камфару, стало быть, нужен медицине. Медицине, значит, фронту!»
Летом дети ездили в колхоз, в Карауловку, помогать колхозникам. Название «особый режим» вскоре сняли, и детский дом стал обычным детдомом. Однако ребятам все равно жилось очень трудно, даже гулять приходилось ходить по очереди, ибо комплектов одежды на всех не хватало.
После войны
Детский дом во время войны был расформирован по четырем разным зданиям, в одном из которых сейчас находится детская поликлиника, а остальные здания не сохранились