Мы продолжаем публикацию воспоминаний учительницы русского языка Елены Георгиевны Куликовой. Она возила всех своих учеников в длинные поездки, к которым готовились по несколько лет. Ребята ездили в Сысерть, Екатеринбург, Псков, Санкт-Петербург, ходили в музеи, ориентировались по карте, поднимались на горы и работали в заповеднике
Про походы и путешествия
Я ходила в походы больше тридцати лет. Сначала – десятилетней ученицей начальной школы (ночёвка на высоком берегу Миасса, где были пещеры!), постарше – походы с нашим любимым учителем Гербертом Густавовичем Фустом (последний раз у походного костра с ним сидели перед выпускным одиннадцатым). В институте я выбрала туризм (физкультура была трёх направлений: гимнастика, лыжи, туризм) и еженедельно весь учебный год участвовала в однодневных походах по Свердловской области. А летом был многодневный поход по Кавказу (преодоление горных перевалов, когда идёшь внутри облака, подъём к леднику…) Для меня это было интересно и важно – узнавать страну, шагая по ней пешком.
Вот поэтому в течение двадцати учительских лет я старалась водить учеников в походы и возить в литературные путешествия.
В 1974 году мы с Валентиной Михайловной Кутеповой одновременно пришли работать в 11 школу и часть походов и путешествий совершили вместе.
По местам Бажовских сказов
Все поколения своих учеников я водила в Бажовский поход. Целый год с детьми, пришедшими из начальной школы, мы готовились к походу: узнавали о Бажове, читали его сказы, учились укладывать рюкзак и ставить палатку, заботится друг о друге…
Поход начинался с Сысерти, где прошло детство Бажова и где сторож дедушка Слышко рассказывал истории, преобразившиеся потом в сказы Бажова.
Под Сысертью мы проводили целый день на удивительном Тальковом камне, а у города Полевского поднимались на скалы Азов-горы. В Свердловске приходили, конечно, к дому-музею Бажова. В поход детей водили те девятиклассники, которые пять лет назад были уже со мной в Бажовском походе. Так в общих делах возникала дружба между поколениями.
Литературное путешествие
К литературным путешествиям, которые мы совершали летом после 7 или 8 класса, готовились два-три года. Уверена, надо узнавать заранее о том, что хочешь увидеть. Тогда возникает желание знать и радость от встречи. Я заметила, что дети, подготовленные меньше устают на экскурсии, что у них значительно выше потребность увидеть то, о чём они читали или слышали. Поэтому на «кружке» мы «путешествовали» по карте Петербурга. Выясняли, к примеру, как дойти до Аничкова моста, украшенного чугунными конями Клодта. Рассматривали на фотографиях, как выглядел этот мост в блокаду (коней снимали и закапывали в землю рядом с Аничковым дворцом), как подъёмные краны ставят коней после снятия блокады на родные гранитные постаменты. Потом, приехав в город на Неве и стоя на этом мосту, дети замечали «ранения» от вражеских снарядов на гранитных постаментах. Мне хотелось, чтобы история одного моста стала началом интереса к истории города.
Всюду я искала ту «точку», с которой может включиться желание знать подробнее. Об Эрмитаже мы начинали узнавать с фотографии зала, где на стенах висят рамы без картин, увезённых в эвакуацию в Свердловск и Новосибирск. По таким залам в блокаду шли экскурсии для защитников Ленинграда. На одной из рам надпись: «Рембрант. Возвращение блудного сына». С этой картины мы начинали узнавать о сокровищах Эрмитажа.
На Староневском проспекте, ведущем к Александро-Невской лавре, я знакомила детей с магазином старой книги, где они впервые увидели издания прежних веков. А вечером услышала разговор о книгах. Лиля восхищалась, как много теперь книг Пушкина и о Пушкине, а её философически настроенный друг ответил: «Ты их просто теперь замечать стала».
Пушкинский заповедник
Следующие десять дней путешествия были посвящены Пушкинскому заповеднику под Псковом. Эти места за век до Пушкина подарены Петром I Ибрагиму Ганнибалу, прадеду поэта.
Зимой по телефону я договорилась с Семёном Степановичем Гейченко, директором заповедника, о нашем приезде. Жили мы в спортзале местной школы и каждый день с утра работали на благоустройстве заповедника: подметали аллеи, поливали цветы и кустарники у дома поэта в Михайловском. Увидев, что ребята работают ответственно, Гейченко поручил более сложную работу. В Тригорском, имении друзей Пушкина, надо было вырубить более двухсот деревьев, выросших за несколько лет на холме под скамьёй Онегина. Ребята освободили от деревьев спуск к реке – и холм стал таким, как двести лет назад: сверху можно стало любоваться голубой Соротью и далями за ней в сторону Михайловского.
После работы нас в благодарность за помощь заповеднику принимали во всех его музеях. Мы много гуляли по окрестностям: в Петровское, на Савкину горку, в Святогорский монастырь. Купались в Сороти, ели чернику, в обилии поспевшую в Михайловских рощах. Семён Степанович на прощание захотел встретиться с ребятами, подарил им картину, изображавшую Пушкина, сказал доброе напутствие о том, что не каждый может стать Пушкиным или Блоком, но каждый должен растить в своей душе маленького Пушкина, маленького Блока, и тогда он научится больше чувствовать и понимать.
Из путешествия мы привезли книги о тех местах, где побывали. С годами забудешь о чём-то, а книга напомнит. И уже легко представить, как не спеша идёшь из Михайловского в Петровское, к Ганнибалу, через поле зреющей ржи…