Вот уже несколько месяцев я веду творческую мастерскую для учащихся 5-7 классов своей школы, которые пробуют себя в художественном творчестве. Сам ищу и набираю людей, сам определяю и прописываю темы занятий, сам нахожу или придумываю творческие упражнения. Пусть опыт в написании художественных текстов сам по себе у меня небольшой, я могу дать своим ученикам стартовые знания и навыки, на основе которых они в будущем смогут взращивать свой талант. Так как же я пришёл к преподаванию, с чем столкнулся на пути и почему в конфликтах учителей и учеников всё чаще начинаю принимать сторону учителей?
Начало и провал
В сентябре 2016 года я попадаю в Организационный Комитет Научного Общества Учащихся моей школы. Куратор Комитета предлагает мне вести отдельный проект: творческую мастерскую. Я плохо понимаю идею, но соглашаюсь. Делать же что-то надо.
При попытке реализации — фиаско. Долго вожусь с формальностями и незначительными вещами, с трудом собираю людей на две отвратительно прошедшие встречи, устаю не получать результата. Через несколько месяцев я отчаиваюсь и всячески избегаю всего связанного с творческими мастерскими.
Подготовка
В сентябре 2017 года я твёрдо решаю схватиться за идею мастерской и не отпускать её. Именно в это время задумка начинает ясно вырисовываться в моей голове: я решаю преподавать, учить ребят хотя бы тем крохам умений, тем основам, что знаю сам. Браться нужно быстро, пока идея горяча, желание не исчезло, а энергия бьёт ключом. Да и опыт провала прошлого года подсказывает верные решения.
Приближается лучшая возможность собрать людей — Установочная сессия НОУ, но времени до неё всего ничего, и успеть, кажется, нереально. Полторы недели я готовлюсь: ношусь от учителя к учителю, собирая списки пишущих из 5-7 классов, обегаю этих самых пишущих, чтобы узнать, не желают ли они ходить на мои занятия, сверяю и соотношу графики всех потенциальных участников мастерской, ищу учителя, готового поделиться своим кабинетом в нужное мне время, спрашиваю совета у куратора Комитета по поводу проведения занятий, расписываю подробный план первого урока, потому что перед самой мастерской времени может не быть.
А время всё бежит. Делать пригласительные приходится за день до Установочной сессии, и я засиживаюсь с ними до пяти утра. Свою речь приходится писать прямо на мероприятии во время выступлений других членов Комитета. Мой черёд. Выхожу. Зал оживляется: из-за беготни со списками меня узнают и внимательно слушают. Выступаю отлично. Следующие два дня после сессии скачу по школе и раздаю пригласительные.
Новое начало
И вот, этот день настаёт. День, к которому я шёл целый год. Идея воплощается в реальность. На занятие приходят 11 человек, что довольно много, и мы начинаем. Мастерская проходит замечательно: тема объяснена и понята, творческое упражнение успешно выполнено, дети отзываются о мероприятии очень высоко. Разве что длится оно в два раза дольше запланированного, но и с этим можно справиться. Разбивать темы на части или ужимать их не проблема. Начинает работать машина.
В тот же месяц я договариваюсь с главным редактором школьной газеты о ежемесячной публикации работ, написанных в мастерской, и снова по мне бьют сроки. Газете вот уже пора выходить, а переносить тексты из письменного вида в электронный — монотонная, скучная, долгая и рутинная работа. Вновь засиживаюсь допоздна. Учителям, видимо, спать как-то не особенно необходимо.
Начало работы
В течение трёх-четырёх недель формируется основной костяк из ребят, постоянно посещающих занятия. Я вырабатываю для себя те общие вещи, благодаря которым с чисто технической точки зрения готовлю и провожу мастерские слёту.
На каждой мастерской я выделяю отдельную тему, обычно посвящённая какому-нибудь художественному средству, и чередованием теоретических и практических частей разносторонне раскрываю его. Дети всегда приносят и читают что-то написанное ими: рассказы и стихи.
Простор для творчества в рамках учения творчеству огромен. Мы и рисуем, и выходим на улицу отмечать интересные детали, и ассоциативно проращиваем образы, и даже пишем части одной общей миниатюры в разных формах словесного выражения… А как по-разному дети выполняют одинаковые задания — диву даёшься. Самым интересным примером мне кажется упражнение о птице. Все ученики получают одну общую формулу сюжета: птица летит, её останавливает препятствие, она преодолевает его. Объём — предложений пять. Ну чего особенного здесь можно уместить? А в итоге там случаются и неожиданные знакомства с добрыми рысями, и птичьи бунты против браконьеров, и расследования странных событий, и выходы и безвыходных ситуаций ради своей семьи. А куда и зачем летят птицы — ещё целый ряд удивительных историй.
Дисциплина
Впрочем, не всё так радужно. Главная проблема всех мастерских — из рук вон плохо поставленная дисциплина. Даже идеально подготовленные занятия неимоверно растягиваются из-за постоянных отвлечений и попыток успокоить детей.
Дело в том, что ученики видят моё доброжелательное и бережное отношение к ним и начинают прощупывать границы дозволенного. А границы не установлены, вот и творить можно что угодно. Да и все условия против меня: последний учебный день недели, ненастоящий урок, ненастоящий учитель. Занятия проводятся в то время, когда уставшему от постоянной мыслительной деятельности ребёнку хочется прыгать и скакать. Учителя утверждают, что субботние уроки у нестарших классов, особенно последние, —страшное дело.
Способов извести меня — тьма. От простых разговоров и внезапных публичных выступлений до сна с ногами на парте, беготни по кабинету и шутливых драк. Даже выпустить некоторых в туалет — то ещё испытание: они начинают носиться по коридорам, кричать и мешать настоящим учителям. Все уговоры, объяснения и убеждения идут прахом, когда возникает заманчивая возможность побеситься.
Вот скажите: относиться к ученикам по-дружески, «по-свойски», как к равным — это хорошо? Конечно, хорошо. Вот я так и отношусь, пока не понимаю, что из-за этого я пусть и обретаю любовь, но теряю влияние. Любят меня до того, что, узнав о моём дне рождения, вылавливают меня в коридоре, окружают таким плотным кольцом, по очереди обнимают и восторженно поздравляют. Один даже бежит в буфет срочно покупать мне пиццу. Ну вот как им после этого рамки ставить? А ставить надо, иначе всё просто развалится. Пусть медленно и со скрипом, я всё же становлюсь жёстче и строже.
Впрочем, все вышеперечисленные проблемы меркнут перед одной. Имя ей — телефон. О, как я ненавижу все эти игрулечки, уведомлялочки и трансляшечки! Казалось бы, чего такого? Ну смотрит человек в телефон, ну тихо же сидит и не мешает. Чего беситься? А всё равно бесишься. Вот стоишь, распинаешься, пытаешься донести что-то, научить чему-то, а тебе всем видом демонстрируют, что светящийся экранчик-то интереснее. Телефон — психологически невыносимая вещь, и даже мне, ярому защитнику неприкосновенности частной собственности, приходится периодически конфисковывать эти маленькие чёрные бесячие коробочки.
Кризис
Во втором полугодии я беру на себя две огромные задачи: организовать участие своих учеников в детском литературном конкурсе «Алые паруса» и создать альманах произведений ребят. Для обеих затей требуются электронные варианты работ, потому что переносить всё с бумаги самому сложно, долго, трудоёмко, и вообще надо же мне когда-нибудь спать. Детям в свою очередь по каким-то непонятным мне причинам принести свои произведения сразу на флэшке трудно и необыкновенно. Для «Алых парусов» также нужно оформить заявку и сопутствующие документы на каждого из участвующих, а для альманаха создать дизайн, найти верстальщика и разобраться с печатью.
Вместе с этим у меня заканчиваются «обобщённые» темы, и нужно углубляться либо в прозу, либо в поэзию. Участники мастерской как назло раскалываются на две совершенно одинаковые части: прозаиков и поэтов — и кого из них выбрать, я не знаю.
Также по разным причинам пропадают пять занятий подряд. Больше месяца без мастерских. Работа останавливается, а, значит, полностью срывается участие в «Алых парусах» и на неопределённый срок откладывается альманах. Чтобы в будущем предотвратить такие простои, я начинаю поиски помощника и преемника, который будет вести мастерскую после меня, и нахожу две отличные кандидатуры: прозаика и поэта. Как раз то, что нужно для преодоления «раскола».
Проблемы огромны, а времени всё так же нет. Приходится извиваться как уж на сковородке, искать выходы и просто пробивать непробиваемые преграды. И пусть работы непаханый край, меня это не остановит: я не дам мастерской задохнуться. Иначе нельзя. Там ведь мои ученики, мой пусть и с оговорками, но всё-таки преподавательский долг.
Преподавание
Преподавать — дело интересное и полезное, но очень сложное. Ради него приходится всё время что-то делать, о чём-то думать, как-то выкручиваться, потому что срыв плана — это обязательная часть плана. Приходится постоянно пытаться удержать внимание и интерес вечно отвлекающихся детей. Научить же чему-то надо.
Теперь я много больше понимаю учителей и те методы, которые они используют. Я понимаю, почему они бывают рассеяны, почему не всегда могут выслушать даже очевидно хорошие советы и предложения, почему не могут поставить учеников на один уровень с собой, почему не могут относиться ко всем одинаково беспристрастно, почему нередко что-то забывают и почему требуют с виду бесполезные вещи. А веду-то я всего одно занятие в неделю у очень малой группы, присутствую «по ту сторону» самую капельку. Как же сильно изменяется восприятие, когда начинаешь рассматривать один предмет с разных сторон!