Челябинский Молодежный театр находится на площади Революции, главной площади города. Именно туда отправились корреспонденты «Переменки», чтобы погрузиться в театральное «закулисье». Нас встречает Елена Ксенофонтова, начальник реквизиторского цеха
  — Вы сейчас в реквизиторской. В ней хранятся все предметы, которые используются в спектакле: посуда, картины, оружие, мобильные телефоны, курительные трубки — все, что держат в руках артисты. Некоторые предметы выполняются специально для спектакля, другие покупаются, третьи подбираются. Бывает, что мы даем объявление: «Ищем старинную вещь». Недавно мы искали бюветницу. Знаете, такая кружечка, из которой пьется минеральная вода. Раньше их было очень много — у всех бабушек были, во всех сервантах. Начали искать для спектакля — нет. Нигде не купить — у антикваров нет. Дали объявление — нам принесли три штуки.
 — Вам хватает места, чтобы хранить весь реквизит?
— Места нам не хватает категорически, потому что мы находимся в бывшем Народном доме, не приспособленном для театра помещении. Реквизит детских спектаклей очень объемный. Хранить какие-то маски, драконьи хвосты не очень удобно.
 — Бывали случаи, когда вам помогали с изготовлением реквизита?
— Например, сейчас у нас идет спектакль «Валентинов день». Там нужен большой листопад. Все гардеробщицы, вахтеры сидели и вырезали листики: дубовые, клиновые, в форме сердечек. Потом мы их еще красили и задували, чтобы они были не просто из крафтовой бумаги, но и мятые, осенние, с прожилками.
— В чем заключается задача реквизитора?
— В каждом спектакле много разных спецэффектов — художники это очень любят. Нам приходится создавать реквизит. У нас есть простые вещи, которые со сцены смотрятся совершенно по-другому. Например, обыкновенный сливочник, который задули серебристым баллоном. Из зала мы смотрим — серебряный кувшин.
 — Кто руководит спектаклем?
— Есть два главных человека, которые отвечают за спектакль: режиссер (тема, идея, сверхзадача) и художник (визуальное решение этой темы, идеи, сверхзадачи). Вместе режиссер и художник собираются, договариваются, представляют дирекции (художественному руководству спектакля) свою идею (это будет так, а не иначе) и материальное обоснование (что для этого нужно купить, сделать).
— Есть ли у вас реквизит, который уже не используется?
— Есть, например, горгульи со спектакля «Собор Парижской Богоматери». Если бы мы не сохраняли очень бережно, они бы от времени разложились. Стараемся оставлять практически все, ведь никогда не знаешь, что пригодится. Только ты что-нибудь выбросишь за ненадобностью — сломалось, износилось, не годится никуда — сразу же понадобится аналогичный предмет.
 — Кто выносит реквизит на сцену? Рабочие?
— Нет, это все делаем мы, реквизиторы. Смотрим расписание на неделю, видим, какой у нас спектакль и заранее готовим. Например, сегодня я знала, что вы придете ко мне в 3 часа, поэтому с одиннадцати до трех приготовила вечерний спектакль, решила другие дела. И теперь уже знаю, что если артистам, которые пойдут на репетицию, понадобится реквизит, они спокойно смогут его взять, не трогая при этом меня.
— Сколько в среднем длится ваш рабочий день?
— У нас ненормированный рабочий день, по закону работаем 7 часов. Например, если у нас есть утром выездной спектакль, мы можем уехать в 6–7 утра, приехать, разгрузиться, выставить спектакль в другом месте, сыграть его, собраться, вернуться сюда, выгрузить его здесь, приготовить вечерний спектакль и пробыть в театре до 9–10 вечера. Иногда мы бываем не заняты спектаклями. В это время занимаемся обычной работой: режем снег, что-то стираем, утюжим, вытираем, ищем сколы на посуде.
— Как становятся реквизитором?
— Да, никак, это призвание! Я устроилась сюда помощником режиссера, работала на сцене, потом дослужилась до начальника реквизиторского цеха. Эта работа не имеет никакого отношения ни к образованию, ни еще к чему-то. Главные требования: умение сохранять некий порядок и иметь художественный вкус.
У реквизитора должна быть очень хорошая коммуникативность, потому что артисты — существа безумно эмоциональные. Они могут быть не в духе, у них может что-то болеть, происходить неожиданное в жизни.
— Бывали случаи, когда спектакль отменяли из-за болезни артиста, играющего главную роль?
— Однажды случилось так, что у одной из наших ведущих артисток умер папа. А ей нужно было выходить и играть несколько дней подряд главные роли. Зритель же не виноват, он купил билеты, пришел смотреть качественный продукт. И актриса, естественно, не могла отказаться. Она играла.
Иногда бывают форс-мажоры: руки, ноги артисты ломают. Но очень редко мы отменяем спектакли. Если артист не вышел на сцену, значит он умер. Это единственная отмазка, которая принимается.
 — Что вам больше всего нравится в своей работе?
— Больше всего нравится возможность смотреть спектакли. Не всегда получается, но если спектакль — любимый, как «Дело Макропулоса», то стараюсь, чтобы над ним работала моя напарница Ирина, а сама — сажусь и просматриваю его. Когда нет такой возможности, прихожу на разминку, где актеры танцуют, поют. Любуюсь на них и радуюсь, что они все замечательные, и я работаю рядом с ними.
Вместе с Еленой Ксенофонтовой мы прошли за сцену, узнали, что по ней можно ходить только без обуви, рассмотрели декорации, хранящиеся высоко под потолком, услышали о планах по реставрации Молодежного театра, находящегося в старинном здании начала 20 века.
Познакомившись с тайнами «закулисья», я понял, что театр живет не только в моменты показа спектаклей. Каждый день актеры, реквизиторы, режиссеры и представители других профессий трудятся над созданием прекрасного зрелища, которое потом оценят зрители.
 |