Две тысячи девятнадцатый год назван годом театра. А театр я люблю почти больше всего на свете, особенно люблю Молодежный города Челябинска. И вот, когда премьера спектакля "Душа подушки" ещё не состоялась, я смогла побывать на его открытой репетиции.
Время 17:55. Опаздываю. До читки пьесы «Душа подушки» осталось пять минут. Быстро забегаю в театр, показываю распечатанный билет, девушка-администратор вручает мне белый силиконовый браслет с надписью «Молодежный театр» красными буквами и изображением подушки того же цвета
Сдаю вещи в гардероб, у дверей уже толпятся люди во главе с мужчиной с бейджиком. Уф, кажется, успела. Организатор всем объявляет, что сегодня читка будет не в большом привычном всем зале, а в репетиционном.
Все вместе мы проходим за сценой, где под потолком хранят декорации к спектаклю «Капитанская дочка»: мешки, облаченные в одежду и имитирующие повешенных людей, висят так низко, что приходится уворачиваться от качающихся сапог. Кажется, дошли.
Люди смотрят
В комнате стоят два ряда стульев, а перед ними — синие и красные маленькие подушки. Нас встречает режиссер Александр Черепанов. «Кто хочет, разувайтесь и садитесь на подушки, а остальные — на стулья», — командует организатор. Люди расходятся и садятся. Занимаю место в центре на втором ряду стульев. Перед зрителями на полу импровизированной сцены лежат белые подушки и простыня, а еще какие-то вязаные вещи, похожие на пледы.
Режиссер ходит туда-сюда: «Ну, мы тогда начнем с вашего позволения!». Зрители хлопают, а я слышу слова женщины, переговаривающейся с мужчиной: «У Черепанова все спектакли такие странные», — но аплодисменты перекрывают её голос.
Александр, глядя в сторону сцены и декораций, обращается к кому-то: «Настя ты жива? Не спишь? Все, можно начинать!». Вдруг открывается черная дверь, из нее плавно выходят актеры, пробираясь между зрителей. Все это действо напоминает что-то похожее на медленный танец. В какой-то момент простыня начинает шевелиться, и из-под нее вылезает девушка с прозрачной банкой в руках, наполненной маленькими белыми шариками. Оглядывается по сторонам. В это время актеры надевают объемные цветные свитера с большими дырками.
Включают ритмичную музыку, и происходящее начинает напоминать дискотеку. Музыка затихает, и непонятные герои начинают обсуждать свои сны, из которых становится понятно, что все эти живые мягкие существа — подушки, живущие в детском садике. Когда одна из них рассказывает свой сон, она говорит о подвале, который подушки называют словом «лавдоп», и которого все почему-то боятся. (Потом мы узнаем, что в лавдоп относят старые подушки).
Подушка в коричневом свитере, которая появилась из-под простыни, показывает банку с белыми пенопластовыми шариками: «А у меня вот что! Это было во мне, » — содержимое оказывается гречкой. Остальные подушки, наполненные пухом и перьями, начинают шептаться: «Он не такой, как мы». «А сегодня наволочки раздают!», — говорит счастливым голосом одна из них. Герои обсуждают эту новость: кто- то предпочитает нейтральные наволочки, кто-то цветные или с рисунком. Но тут все это действие останавливает режиссер: «Стоп! Во время текста вы шебуршите». И актеры отыгрывают сцену еще раз. Действие продолжается.
Снова актеры с подушками начинают ходить по кругу, но Александр Черепанов предлагает изменить этот повторяющийся эпизод: «Давайте попробуем, чтобы на каждую проходку у вас всех было какое-то одно новое движение с подушкой, допустим, сейчас вы будете ее волочить». Актеры опускают руки с подушками и повторяют сцену еще раз.
Подушки разговаривают
— Знайка, а почему во мне гречка?
— Во всех подушках пух и перья, а в тебе — гречка, значит, тебя можно назвать неправильным. Хотя, если сделать операцию, — говорит он, высыпая белые шарики из банки. — Скоро гречка из тебя вся высыплется, а это летальный исход.
— Ну, я не знаю. Операция? Мне надо подумать.
— Думать это хорошо, размышлять полезно.
— А почему во мне гречка? — спрашивает главная героиня у подушки по имени Валик.
— Я не знаю, в первый раз такое вижу, — отвечает он.
«Еще безнадежнее, » — поправляет Александр.
— И я не такой как все. Ведь я здесь самый маленький,- отвечает Гречик.
К нему подходит другая подушка, которую зовут Пуш, она по сценарию самая большая и самая толстая. Пуш рассказывает о том, что видела уже 494 сна, и что она особая модель для детей крупных размеров.
«А какие тебе сны снились?» — спрашивает подушка с гречкой. И Пуш говорит о сне про ягоды, про то, как они прыгали, скакали, укатывались и прятались от ребят.
— А больше всего мне снилась еда.
Пуш начинает перечислять разные вкусности.
«А ты попробуй ее как бы обыскивать, когда говоришь, » — добавляет Александр Черепанов.
Актеры снова отыгрывают сцену, и зрители смеются.
— А гречка тебе снилась?
— Нет, гречки не было. Дети кашу как-то не очень. Борщ как- то приснился.
«А однажды на меня мальчик колечко заварное уронил!» — с восхищением и удовольствием произносит большая подушка.
«Так, Катя, голос доведи до высокого, » — вносит поправки режиссер.
Актриса снова проговаривает реплику.
«Нет, не надо так кричать. Ну, боженька-то остаётся все равно, » — говорит Александр.
О своих мечтах решает рассказать милая подушка в розовой наволочке по имени Роза, потом с Гречиком разговаривает подушка Эмма. Она говорит, что она честная и прямая, что она в отличие от других подушек нарушает правила и спит, не как все подушки на животе, а на спине, из-за чего дети, лежащие на ней, часто не спят:
— А ребенок тоже не спит, не хочет.
Девочка из зала, сидящая напротив Эммы, мотает головой.
— Не хочет!
Потом на сцене появляется актер Дмитрий Хозин в белой с красными точками пижаме:
— Привет. Меня Костя зовут.
— Знаю, ты ведь на мне спишь. Ой! — отвечает ему Гречик, забыв о правиле подушек: «Не разговаривать с детьми».
— А у тебя имя есть?
— Есть. Меня Гречик зовут.
Но время открытой репетиции уже закончилось и Александр Черепанов прерывает их: «Дальше у нас интрига сохранится».
Все идут в гардероб. А я спешу домой, чтобы как можно быстрее обнять свою подушку и придумать ей имя. И очень хочу попасть на премьеру пьесы Олжаса Жанайдарова!