Признаки социального неравенства проявлялись еще в первобытном обществе. Прошли тысячи лет — неравентсво осталось с нами, но приобретает новые формы — теперь оно стало еще и цифровым.
Цифровой разрыв или, по-другому, барьер (от англ. «Digital divide») – это ограничение возможностей социальной группы из-за отсутствия у неё доступа к современным средствам коммуникации.
В 1994 году в продаже появился первый смартфон. Уже 29 июня 2007 года Стив Джобс представил инновацию, изменившую мир, – iPhone. К концу 2019 года 3,2 миллиарда людей на планете пользовались личными гаджетами: стало сложно представить без телефона даже пенсионера. Заканчивается 2020-ый. И мы определенно можем сказать — этот год перевернул все наши представления о цифровизации и технологиях.
Почти вся наша жизнь переместилась в металлический корпус размером 14 на 7 сантиметров.
Есть ли дата или год, который можно считать точкой отсчета цифрового неравенства? Не уверена. Но я могу предположить, что именно в год «закрытых границ» и мировой эпидемии цифровой барьер стал ощущаться сильнее. И что хуже – когда личная коммуникация стала небезопасной, у пользователей смартфонов, телевизоров, радио был выход. А как выживали те, у кого его не было? И главное – пандемия не закончилась, что делать с этой проблемой дальше?
Отвечая на этот вопрос, я как начинающий медиаспециалист побеседовала с IT-специалистом Семеном Никишиным, который в свои 18 лет уже работает с государственными, коммерческими и некоммерческими проектами, внедряет информационные системы и цифровые инструменты. А сейчас он вместе с другом работает над «Лабораторией информационных проектов», и начали ребята с создания автоматизированной информационной системы для детского движения «Пионеры Башкортостана». «В республике 53 района, большая часть – сельские, аграрные, там нет Интернета, кроме спутникового, который очень дорогой. 2020 стал переломным, так как государство поняло, что необходимо проводить масштабную программу по подключению отдаленных поселений к Интернету». Предположительно до 2038 года большая часть населенных пунктов Башкортостана будет обеспечена широкополосным Интернетом.
Семен продолжает: «Сейчас создаются информационные площадки, многое активно переходит в онлайн, но мы понимаем, что это «не даст такие плоды» как в оффлайн-режиме. Уфа проводит больше времени в социальных сетях, чем, например, Куюргазинский район. В селе Новомусино во время пандемии дети были вынуждены ходить в здание заброшенной фермы, «ловить» там мобильный Интернет, чтобы иметь возможность присутствовать на онлайн-уроках». Хотя в ситуации много нюансов, поэтому подробнее можно прочитать на сайте bashinform.ru.
А вот в Московской области Центр управления регионом реализует систему «государство – житель». Если у кого-то из москвичей случается беда, они могут изложить свою просьбу в социальных сетях Центра, её оперативно примут в обработку и помогут.
Мы родились в цифровой Вселенной
Главной причиной социального неравенства Семен назвал детство, потому что всё начинается с воспитания: «То ли мы воспитываемся в окружении онлайн, то ли в оффлайне. Приведу пример: организация Российское Движение Школьников. Головной офис в Москве отправляет по субъектам приказы о проведении онлайн-мероприятий, а регионы их размещают в социальных сетях местных отделений организации. Таким образом за счет цифровизации регионы превращаются в «выполняйки». Но это хорошая практика для ребенка – информатизация будет влиять на его кругозор и развитие.
Только одно дело если ребенок с Интернетом любознателен и развивается, другое – играет в игры. Минус второго – он растет неконкурентоспособным. Иногда деревенские дети, привыкшие много работать и учиться, будут более востребованы в будущем, так как они практико-ориентированы лучше».
Вернемся к РДШ – в Челябинской области дети «из глубинок» более мотивированы, и зачастую выигрывают в конкурсах чаще, чем челябинские школьники. Но есть и исключения, например, я и мои друзья (из Челябинска) используем диджитализацию для развития общества – мы медиаспециалисты с подросткового возраста, разрабатываем инструменты для аналитики и создания новых проектов для местных жителей.
Но какова вероятность, что такие, как мы, есть в том же Троицке, где, предположим, нет стабильного Интернета. Дети там вряд ли развиваются в «медиадеятельности» и даже просто имеют возможность изучить азы медиаграмотности. Но мы знаем, что многие digital-профессии вполне посильны ребятам с 13-14 лет. Получается, что единственное, что их ограничивает – тот самый цифровой барьер.
Следующий этап социального расслоения наблюдаем в период студенчества. Многие вузы в 2020 перешли на дистанционное обучение, правда, не у всех обучающихся была возможность сделать это.
Так, в начале ноября в СМИ появи-лась весьма показательная новость о студенте из Омской области, кото-рый залез на берёзу, чтобы передать привет губернатору, ведь Интернет был только там.
Медиаспециалисты на службе общества
Сама культура Интернета создает расслоение: кто-то использует ее, чтобы ругаться, принося негатив, а кто-то созидает, развивает себя и общество. И в этом задача Интернета – развиваться так, чтобы этого неравенства не было. Только взгляните, это что-то невероятное: 16 января 2021 фотограф из Уфы Роман Филиппов выпустил пост в своем Instagram – импровизированную обложку журнала «GQ» с дворником Юрой. Обязательно прочтите его.
Бабушка фотографа приютила Юру после многих лет его мытарств и ужасных событий, а Роман серьезно помог своему другу при помощи этой публикации.
Эта история определенно заслуживает всеобщего внимания. И именно так, за счет цифровых инструментов, можно преодолеть социальное расслоение (или хотя бы попытаться).
Удаленная работа – тоже расслоение общества, так как кто-то пойдет тяжело работать за небольшую плату на завод, а кто-то будет получать в разы больше, работая в Интернете. Но и у такой истории есть обратная сторона – это хорошее решение проблем мобильности для людей с ограниченными возможностями здоровья или, например, для молодых мам, которые постоянно дома.
«Сама семья может быть активным пользователем цифровых инструментов, узнавать о государственных пособиях (например, ЕДК) – через онлайн эффективнее, хотя и тут не до всех донесешь», – рассказывает Семен. И в этом тоже неравенство: не сразу увидел новость о выдаче пособия – месяц выплат пропустил.
А, может, без гаджетов лучше?
Пользуясь ресурсами своих соц.сетей, а именно личным Instagram, я провела опрос среди своих подписчиков (в возрасте от 13 до 60 лет).
Статистика показала, что 40 из 90 человек считает, что это не плохо, что некоторые взрослые хуже разбираются в гаджетах и спокойно обходятся без них. В этом есть плюсы – далекие от цифровизации люди меньше подвержены информационному влиянию на психику, у них нет зависимостей. Например, мою бабушку расстраивает, что ее внуки постоянно находятся в цифровом мире, потому что для нее «жизнь в Интернете – это как бы не настоящая жизнь, но хорошо то, что можно получить любую полезную информацию сразу (например, рецепт или по саду что-нибудь)». Наверное, нашим бабушкам комфортнее жить без Интернета, жить так, как они привыкли за всю жизнь.
Но чтобы лучше понимать нас, чаще видеть и общаться, им действительно стоит «освоить» новый для себя мир.
Какие последствия могут быть у цифрового неравенства?
В разные этапы внедрения Интернета, его формирования и развития идет переоценка ценностей. За счет цифровизации в 2020 и «ухода» в онлайн она тоже есть и будет, и мы не знаем до конца какая.
Наше правительство начинает активнее внедрять цифровые инструменты, готовятся масштабные изменения в социальном обслуживании населения, и это заставляет радоваться. Развиваются и инструменты по сбору, аналитике и систематизации больших данных (Big Data) о населении для принятия важных стратегических решений.
За счет информатизации и диджитализации происходит многое. Например, Министерство просвещения с помощью онлайн-источников делает образование доступным для жителей всех уголков России, а Министерство здравоохранения создает системы для сбора данных о больных: пациент может сам посмотреть историю своей болезни, да и карточка всегда на руках.
Да, цифровой разрыв можно назвать новой формой социального неравенства. Пока нам, молодым, легче, а людям старшего возраста —
сложнее. Это проблема наших поколений, но она имеет временный характер. Пройдет еще несколько десятилетий, и цифровое неравенство, скорее всего, сведется к минимуму.