Её горячее сердце настолько большое, что выдержало уже более 170 зарубок на себе. И готово принять ещё, наверное, столько же. Настолько большое, что хватает не три семьи. В первой её зовут мамой, бабушкой, женой. Во второй обращаются по имени и отечеству. В третьей общаются с ней шелестом, кукареканьем. Кто она? Та, что смотрит на читателей «То4ки ЗРения» с высоты зелёненькой авторской колонки на второй странице. Она – редактор этой газеты, мой педагог Татьяна Николаевна Черкас. И 25 апреля ей исполнилось 55 лет.
—Татьяна Николаевна, как с течением времени меняются Ваши ученики?
—Первые дети, которые у меня были, являлись ну просто фанатами «То4ки ЗРения! Мы сами создали, в муках её родили. Ксюшка Юровская с Сашкой Кравченко в первом номере делали материал о подъездной живописи. И эти двое детей обошли, вы не поверите, все подъезды Тракторозаводского района. Все! Они не ночевали дома, они не ходили в школу, они выпали на неделю из жизни вообще. И когда девочки мне приволокли сотни фотографий на флэшках, я в ужасе была! То есть, они болели за дело, за которое взялись, которое у них стало получаться. Они обе поступили на факультет журналистики, сейчас выросли, давным-давно работают. Как журналист, как человек, как наставник, я их вытащила из тракторозаводской клоаки. И была командная работа, ответственность. Тогда тоже немного детей было. Начинало шесть или семь, но все стояли друг за друга и понимали: если сказали – надо сделать. А на сегодняшний день я очень часто сталкиваюсь с ситуацией, когда ребёнок что-то обещает и не делает этого. Причём это бывает так: «Ой, извините, я забыла, не захотела».
—Вы часто больше юнкоров рвётесь на мастер-классы, фестивали. Откуда в Вас столько амбиций, юношеской энергии?
—Вы знаете, это не амбиции. Я – тот человек, который коня наскоку остановит, в горящую избу войдёт и газету сделает. Мне очень легко поехать, поучиться, вернуться обратно. Это постоянное понимание того, что я мало знаю. Мне кажется, мне всегда надо учиться. Я всегда «нехватчица» в этом плане. Мне кажется… Мне не кажется! Это на самом деле так – дети намного меня опередили в техническом плане, прогрессе. Они умеют работать в мессенджерах, программах, а я не умею, плохо понимаю, зачем нужны нейросети. И, когда я езжу на форумы, я учусь. Кроме того, я стараюсь понять, насколько наш уровень соответствует уровню остальных изданий и студий. Вот на сегодняшний день могу чётко сказать, что наша газета ну мало кому уступает в стране. А как кинематографисты… мы на уровне плинтуса. И тут тоже я, к большому сожалению, ничего не знаю, и сама готова поучиться.
—При этом у Вас есть некое неторопливое, спокойное Альтер-эго, которое Вы чувствуете в Рощино…
—Да! Я всегда говорю, что Рощино – это место, которое меня спасает от сумасшествия. Если 24 на 7 заниматься всеми этими делами, можно с ума сойти. Правда. А вот Рощино меня спасает чем? Уже сколько раз с мужем замечали. Мы едем туда… По свердловской дороге едем и разговариваем: «Что у тебя на работе? А вот это как? А вот здесь чего?» Поворачиваем на мост, на Рощино. И у нас, понимаете, резко, совершенно независимо от нас: «Так, что сегодня ужинать будем? А что сегодня собаке варить? Ага… Кур надо кормить. Сколько яиц? Сколько цыплят вылупилось?» Вот у меня позавчера вылупилось пятнадцать цыплят – очень плохой вывод… Я переживаю. До сих пор больше нет. Что-то у меня случилось с инкубатором. — Незаметно проскользнула в хозяйские заботы Татьяна Николаевна, снизив темп, громкость, как бы заворачивая на мост и отдаляясь от своего кабинета. — И всё. Я приезжаю, и я выключаюсь. Это мне помогает накопить энергию, которую мне надо выплеснуть, когда я работаю с вами. Говорят, у человека должна быть смена деятельности. У меня она такая. Я рассаду пересаживаю, цветы туда-сюда таскаю, поливаю помидоры свои.
—Не возникала ли у Вас мысль уехать в Рощино и больше не возвра… (не успела я договорить вопрос)
—Не-не-не! Вот знаете, я жду не дождусь отпуска. Всё надоело, газета надоела, хочется бросить. И что думаете? Ровно неделю могу жить такой жизнью. Потом меня начинает колбасить: «Не хочу в Рощино находиться! Грядки надоели, мне это не надо». Я человек, которому нужна бесконечная смена деятельности, бесконечная! Вите говорю: «Не могу, покупай путёвку на базу». И неделю могу на базе побыть. Или мы едем на сплав, или ещё куда-то. Если деятельность одна и та же, даже если мои любимые растюшки, курочки, цыплятки, они мне надоедают, не знаю как!
—Какой была кульминация Вашей жизни? Или она только впереди?
—Очень бы хотелось верить в то, что она впереди. Но я реалист и считаю, что постепенно всё движется к закату, к сожалению. И есть две главные вехи, которые определили всю мою дальнейшую судьбу…
Поступление в университет. Знаете, это было такое интересное чувство. Зачисление в УрФУ идёт. Называют фамилии. Они сказали на «А», «Б» «В», а потом пошли другие фамилии, а у меня «Г» – я Гусихина! И у меня всё опустилось. Вот этот момент, когда понимаешь, что ты в жизни всё потерял. И потом они говорят: «Да вы не переживайте, у нас сейчас не по алфавиту будет зачисление». И потом, когда назвали мою фамилию, я вышла на ступеньки университета. Я не могу это никак объяснить. Стою. Не хочется никуда идти. Я подставляю солнышку лицо и думаю: «Господи, какое счастье! Я поступила, и всё сейчас точно будет по-другому».
Это первый глобальный момент. А второй, который я сейчас уже поняла. Это удачное замужество. Это очень много в жизни значит. Хотя замуж я вышла, вообще ни о чём не задумываясь. У нас была большая чистая любовь, и всё. Она глаза полностью застилала. Шоры (щитки, закрывающие лошади обзор по бокам) вот такие огромные! Вот только он, и больше никто! И тут раз – замужество. Раз – ребёнок. Мгновенно! Сегодня я понимаю, что я просто вытащила лотерейный билет. Без всякого пафоса, но вот так.
—О чём было бы Ваше письмо в будущее?
—Я начинаю чувствовать возраст. Печально, потому что я понимаю, что это только начало. Так что, конечно, мне бы хотелось, чтобы газета не загнулась вместе со мной. Мне бы хотелось, чтобы нашёлся человек, который подхватит моё дело. Всё-таки жалко, всё-таки бренд Тракторозаводского района много лет. Печатное слово не должно уйти. Не должно уйти. Газета, которую физически, тактильно ты держишь в руках – совсем не то, что ты крутишь в своём телефоне.
Так что нужен человек. Пусть он будет работать не так, как я, и пусть даже газета перерастёт в другую структуру. Просто лишь бы наша редакция-киностудия процветала. А себе бы просто пожелала сил, чтобы всё это тащить. На самом деле, с каждым годом всё труднее. За 17 лет – 170 номеров газеты. И очередная газета – зарубка на моём сердце, потому что никогда не бывает, чтобы она вышла, как по маслу. Вот сейчас середина апреля, у меня во всех местах начинает чесаться: кто о чём будет писать, в каком виде, почему и зачем.
—Каждый выпуск вы зовёте зарубкой на сердце… Как вы справляетесь с болью?
—Ой, моё сердце лечится. Лечится, когда ко мне приходят дети в редакцию, когда они выпускаются, когда я на них смотрю. Это самое главное. Я работаю за два момента в жизни. Первый: если дети поступают в вуз, который они выбрали, необязательно журфак. Я счастлива, что в этом им немножечко помогла. А второй: когда ребята, будучи студентами и уже не студентами, приходят в редакцию. Такое чувство меня греет, что они, наверное, что-то от меня такого получили, что им хочется обратно возвратиться. А зарубки продолжу оставлять ещё не знаю сколько. Пока работаю, и мне всё нравится. И я хочу, и я тащу.