Студия-театр «Манекен» – это подвальчик, бывшее общежитие в центре города. Небольшой зал, небольшая сцена, но большая популярность у зрителей Челябинска и других городов России. Впервые я посетила этот театр в 2021 году, и он перевернул моё представление об искусстве. Так может быть? Так современно, смешно, одновременно тонко и пронзительно! После просмотра спектакля «Человек в закрытой комнате» (августовские проводы актрисы Алисы Забродиной, поступившей во МХАТ) Студия стала для меня «не просто театром», а отдельным миром, «тусовкой», к которой так хотелось приблизиться. Это интервью выросло из большой любви. Моей любви к этому театру, любви актёров к зрителю и любви директора, режиссёра и актёра СТМ Романа Ворожцова к команде и своему делу.
– Как рождается идея для нового спектакля? Это лишь мысль режиссёра, или любой человек из команды может предложить замысел новой постановки?
– По-разному. Бывает, что я нахожу обалденный текст, говорю: «Давайте ставить!» и набираю себе команду. Иногда на всю студию предлагают прозу или пьесу, и мы делаем этюды. Например, три года подряд у нас проходил фестиваль, и к нам приезжали преподаватели МХАТа – Сергей Щедрин и Анастасия Великородная. Они учили нас сторителлингу. На следующий фестиваль нам нужно было поставить что-то в этом жанре. Сначала мы взяли просто притчи, но их очень много, поэтому я предложил поставить спектакль по притчам Толстого. И всё, так появился «Сторителлинг. Толстой. Притчи».
– Постановка спектакля – процесс коллективный. Мне кажется, что у вас нет чётких границ: режиссёр и актёры. Но есть ли разделение на определённые роли в команде?
– Мы всё делаем сами. Начиная от этюда, заканчивая костюмами и светом. У нас нет театральных цехов: костюмерный, декорационный. Просто предлагаем свои идеи. В основном вся одежда на спектакли своя или из секондов. Мы работаем с профессиональной швеёй, актрисой нашего театра, Инной Моисеенко. Она может сделать любую одежду на заказ. Например, нужен был большой костюм для спектакля «Одиноким стрелочникам предоставляется общежитие». Мы согласовывали с ней ткань, пошив. Я ей очень доверяю.
Дизайном афиш уже давно у нас занимается челябинский художник, тоже студиец, Николай Брежинский. Он же оформлял стены студии. Нарисовал карандашом, подписал, где какой цвет должен быть, а мы просто раскрасили. Это было в 2015 году. А недавно я красил комод на субботнике, мы тогда убирали всю мебель, что-то реставрировали.
– Студия-театр «Манекен» ассоциируется у меня прежде всего со свободой. Актёры встречают зрителей в гардеробе, в буфете. Для вас действительно важно быть близким к зрителю не только во время спектакля, или это просто традиция?
– Это нельзя назвать традицией, просто свобода во всём: свободная рассадка, свободная цена в баре.
У нас в студии даётся свобода актёрам на сцене при подготовке спектакля, и иногда их это пугает. Мы не ограничиваем людей, главное – пробовать, но актёры сами загоняют себя в рамки. Есть, конечно, несколько правил: не навреди сцене, зрителю, партнёру, но это есть везде. А во всём остальном – полная свобода творчества.
Таких пространств мало в России. Мы общаемся с другими театрами, и многие удивляются нашей свободе. Мы шутим с художественным руководителем, спорим с ним, доказываем точку зрения. Часто он соглашается, часто переубеждает – и это тоже хорошо. Нет такого, что режиссёр сказал: «Мы будем делать так!», а актёры слепо подчинились, как марионетки. Мы – творческий островок свободы в Челябинске.
– Сколько примерно времени занимает работа над спектаклем?
– Зависит от занятости ребят, так как все работают и приходят сюда только вечером или по выходным. «Одиноких стрелочников» мы поставили быстро. Текст знали давно, но решение о спектакле пришло мгновенно, потому что отменился другой. От первой встречи по видеосвязи до премьеры прошло 23 дня. Нас всего трое человек: актёр и два режиссёра. Я впервые в жизни сел на звук. Алексей Галимов – просто профес-сионал, с ним очень комфортно работать. Он сделал свет и был таким же режиссёром спектакля, как и я. Для этого спектакля мы спонтанно покрасили стол и никого не пускали в зал, чтобы не шокировать.
Уже год мы делаем «Плотника». Актриса выучила текст, были этюды, но покажем его только, наверное, осенью.
– Но ведь есть определённые рамки, иначе не будет результата?
– Да, дедлайн есть, и он подстёгивает. Отсутствие чётких сроков очень расслабляет творческих ребят. Примерный план на следующий месяц мы скидываем в группу и состыковываем его с командой. Но нет очень жёсткого расписания, когда какой спектакль должен выйти. Сейчас мы выиграли Президентский грант на четыре спектакля, которые должны выпустить в мае. Поэтому в апреле почти ничего не играли.
– К вашим спектаклям всегда очень хорошо подобрана музыка. Это наслушанность материала или внезапное озарение?
– Всю музыку мы подбираем сами, но это всё-таки наслушанность. Например, у меня много плейлистов к разным спектаклям. Я слушаю «Волну» и подбираю треки к постановкам. Музыка со мной всегда.
– Каждый год у вас проходит кастинг для молодых людей, которые хотят попасть в СТМ. Насколько много ребят приходит и насколько жёсткий отбор?
– Из года в год по-разному: то придёт 100 человек, то 50. Бывает, что даже из сотни не можешь выбрать никого, а бывает, что хочешь забрать всех.
У нас очень много ярких и фактурных ребят. Но ответственных, которые будут преданы Студии и своему делу, всегда не хватает. Ты можешь быть умным и классным, но никогда не выйдешь на сцену, потому что, кроме пафоса «Я в СТМ», ничего нет. А некоторые постоянно дежурят перед спектаклями, работают. Новички весь год делают две вещи: ходят на тренинги и моют весь театр перед спектаклем. К ответственным ребятам растёт уважение.
– Какие специальности получают или получили актёры Студии? Это что-то связанное с творчеством или совершенно разные сферы?
– Нет, специальности не связаны с творчеством. Здесь хочется повторить слова нашего худрука Владимира Фёдоровича Филонова: «Студийцы, которые находятся и занимаются здесь три-четыре года, играют на уровне профессионалов и лучше». Потому что профессионалы просто нарабатывают опыт и в какой-то момент перестают развиваться, как актёры. А мы учим, прежде всего, пониманию: как это делать, как работать со зрителем. Часто приходишь в театр и видишь «пыльный академизм». Сидишь и думаешь, когда это закончится. Если нет новаторства и переосмысления пьесы, то что зритель может вынести из этого спектакля? Обладая любой специальностью, можно играть в СТМ. Но Студия – это стиль жизни. Она занимает много времени: прогоны, беседы, спектакли. Самые интересные специальности? Никита Максимов – учёный, аспирант в ЮУрГУ. Он занимается электроприводами.
– Чему вы обучаете актёров на тренингах?
– Вниманию. Это проблема современных актёров, а внимание и интуиция – самое главное. Мы сами ведём тренинги, в том числе Владимир Фёдорович и я. В основном тренинг – это воспитание внимания в игровой форме. Например, в кругу нужно всем придумать общую историю, но у каждого есть по одному слову. Сначала нужно описать мир героя, его характер, деятельность. Иногда получается круто, иногда бред, потому что кто-то невнимателен. Есть три круга внимательности: к себе, к партнёру, к окружающей обстановке.
– Есть ли у вас наставник в профессиональном плане? К чьему мнению вы прислушиваетесь?
– Для нас для всех наставник – Владимир Фёдорович Филонов. Это человек, который очень важен для Студии. И в жизни – с ним можно обо всём: спросить о чём-то, получить совет. Да, он доверяет мне, мы идём и делаем – красим стол, крепим балетный станок на потолке, а потом Владимир Фёдорович всегда даёт обратную связь. Ты это просто поглощаешь, прислушиваешься. Да и знают его по всей России.
Студия-театр «Манекен» ассоциируется с Филоновым, все знают, что это великий режиссёр. И на нас ложится большая ответственность – поддерживать авторитет театра.
– Вы сами присутствуете на спектаклях гостей СТМ и своих постановках. А часто ли посещаете другие театры Челябинска?
– Совсем нечасто. Я постоянно в театре, хочется отдохнуть где-то в другом месте. Нет такого количества времени, чтобы посещать все чужие премьеры.
– Но ведь должна быть насмотренность?
– Не думаю. Чтобы делать что-то, нужно чувство вкуса, а насмотренность не так важна. Конечно, я смот-рю спектакли. Но из всех 200 поста-новок, которые видел за свою жизнь, запомнились пять-десять. Какие-то спектакли мне так запали в душу, что я до сих пор хожу и вспоминаю эти моменты. Возникает вопрос: «Как? Как они это сделали?». Некоторые реплики до сих пор крутятся в голове.
Например, один из самых крутых спектаклей я смотрел здесь, на UNO-фесте в 2015 году. К нам приезжал театр «Птица» из Ижевска, ребята привезли спектакль «На вам муха сидит». Это история про парализованного по голову мальчишку, выживающего в интернате и играющего в шахматы со своим другом. Он постоянно смеётся, веселится, хотя у него нет возможности даже рукой двигать.
В спектакле мальчик не лежал, он был рядом со зрителем, как будто просил чего-то. В конце началась полная перемонтировка сцены. И у героя спрашивают: «А зачем ты играешь?». А он отвечает: «Как зачем? Играют, чтобы выиграть». И меня настолько поразила, убила эта фраза! Как бы ни парадоксально это звучало, но эти слова сопоставимы с театром.
В ноябре был в Москве, во МХАТе, на спектакле «Серёжа» Дмитрия Крымова, поставленном по «Анне Карениной». Это нечто! Я не хотел идти, оставалось уже одно место, где-то на 17-ом ряду. Купил всё-таки этот билет, пришёл и испытал настоящий восторг! До сих пор мысленно возвращаюсь к этой постановке.
В основном я смотрю спектакли онлайн, хожу на «Золотую маску» в кино. Одним из моих потрясений была постановка «Сирано де Бержерак» от английского театра, которую я смотрел в кинотеатре «Урал». Сеанс шёл до часа ночи. Я вышел на улицу. Темно. Был просто в шоке. Мурашки от увиденного.
Один из лучших театров нашего города – Новый художественный. В своё время я много ходил на их спектакли, там сильный ансамбль и интересные идеи. Уже очень давно они играют «Бесов». Шесть часов идёт спектакль! Ты приходишь в воскресенье в 12, начинаются отделения по два часа с перерывами между. Но это очень круто…
– А какой спектакль самый любимый в Студии? Может быть, определённая постановка запомнилась зрительской отдачей или репетициями?
– Это спектакль, которого сейчас уже нет – «Кафе». Я смотрел его, наверное, раз 15. Это пластический спектакль, с которым команда ездила неоднократно в Москву и в другие страны: Бельгию, Болгарию, Голландию. Я участвовал в двух постановках этого режиссёра – Юлии Малышевой. Мы с ней дружим, и это тот случай, когда не общаешься постоянно, но понимаешь, что в любой момент можешь позвонить, скинуть мем. Достаточно просто того, что живёшь с этим человеком в одном городе.
– Гастролирует ли Студия? Какие гастроли запомнились больше всего?
– Мы должны были лететь с «Декамероном» в Италию в 2020-ом году, но эти гастроли не состоялись. В конце мая мы едем с этим спектаклем в Саратов. В декабре 2021-го мы ездили в Питер с «Довлатовым» к 80-летию этого писателя. Играли спектакль в центре, в джазовой филармонии. Для этой постановки мы полностью убираем зрительские места, ставим столики, устраиваем джаз-клуб. В основном мы приглашаем гостей к себе.
– Как вы ищете гостей, которых будете приглашать?
– Владимир Фёдорович может порекомендовать каких-то ребят, я езжу и смотрю. Но мы почти не ищем, потому что сами театры кидают нам заявки, а мы смотрим, кого можно пригласить.
– Последний вопрос связан с темой нашего нового номера журнала «Тинейджер» – красота. В чём красота театра?
– Это очень сложный вопрос. Самые крутые спектакли вообще без костюмов и декораций. Нужно просто чувствовать темпоритм постановки. Часто актёру хочется всё быстро сказать и уйти, потому что это страшно. Сколько бы раз ты ни выходил на сцену, всегда присутствует страх.
Красота? Красота – внутри, но это слишком банально… Хотя, как ты поймёшь героя, если не услышишь его, не увидишь внутри, не почувствуешь персонажа. Наверное, важно увидеть красоту в некрасивом. В самом банальном сюжете, в невзрачном предмете, в обычном человеке найти прекрасное…
Лада Брик, журнал «Тинейджер», Центр внешкольной работы г.Челябинска
Фото vk.com/studiom